Обзор литературы, посвященной жизни и творчеству Б.Л. Пастернака
жизнь! О как всегда тянет сказать спасибо самой жизни, самому
существованию, сказать это им самим в лицо!
Вот это-то и есть Лара. С ними нельзя разговаривать, а она их
представительница, их выражение, дар слуха и слова, дарованный безгласным
началом существования!»1— думает о Ларисе Федоровне Юрий Андреевич,
вернувшись из партизанского отряда. Лара — его жизнь, его любовь. Она,
словно стихия, захватила душу героя, и он не в силах сопротивляться ее
влиянию.
Любовь Лары и Юрия является как бы и благословением их жизни, и
грозной стихией, грозящей разрушить эту жизнь. Но любовь героев ниспослана
им свыше, они предназначены друг другу решением небес. «Дар любви, —
говорит Лара, — как всякий другой дар. Он может быть и велик,
но без благословения он не проявится. А нас точно научили целоваться на
небе и потом детьми послали жить в одно время, чтобы друг на друге
проверить эту способность. Какой-то венец совместности, ни сторон, ни
степеней, ни высокого, ни низкого, равноценность всего существа, все
доставляет радость,
все стало душою.
Но в этой дикой, ежеминутно подстерегающей нежности есть что-то
по-детски неукрощенное, недозволенное. Это своевольная, — разрушительная
стихия, враждебная покою в доме».1
Любовь — стихия. Любовь Юрия и Тони — это сдерживаемая стихия,
это как пламя свечи — светит и согревает. Возле нее тепло и уютно. Юрий
Андреевич по-своему любит Антонину Александровну, он привязан к ней. Но вот
это пламя вырывается на волю и захватывает героя. Причем он начинает пылать
страстью не к жене, а к Ларе — постороннему человеку. Извечный любовный
треугольник, приносящий страдания всем троим. Из-за любви страдает Тоня,
которая, переживая измену любимого, не в силах его разлюбить. Страдает
Юрий: как человек чести он не может простить себе измены жене, но и не в
силах оставить Лару. Страдает и сама Лара, ставшая причиной разрыва,
понимающая и ощущающая причиняемую боль. И все потому, что стихия вырвалась
наружу, теперь это не маленький огонек свечи, любовь Юрия и Лары — это
бушующая стихия, пламя вырвавшееся на волю,
грозящее погубить, сжечь все и вся. Любовь — стихия, приносящая страдания,
она дает минуты радости, но потом сторицей заставляет платить за них,
посылая испытания. Но любви, как и любой другой стихии нельзя избежать. Она
все равно придет, захватит, закружит в своем водовороте, смешает вместе
горе и радость. Эта стихия сталкивает совершенно разных людей, словно желая
узнать, что из этого получится. Тоня и Лара любят одного и того же
человека, но они полная противоположность друг другу. «Должна искренне
признать, она хороший человек, но не хочу кривить душой, — полная мне
противоположность. Я родилась на свет, чтобы упрощать жизнь и искать
правильного выхода, а она, чтобы осложнять ее и сбивать с дороги»,1 — так
пишет о Ларе Юрию Андреевичу в своем прощальном письме Антонина
Александровна.
И все-таки любовь освещает и согревает жизненный путь героев,
особенно Лары и Юрия. Да, она осложняет им жизнь, но они живут этой
любовью.
«Их любовь была велика. Но любят все, не замечая небывалости
чувства. Для них же, — и в этом была исключительность, — мгновения, когда
подобно веянью вечности, в их обреченное человеческое существование
залетало веянье страсти, были минутами откровения и узнавания всего нового
о себе и о жизни».2
Да, любовь для героев не была чем-то обыденным, чем-то земным.
Любовь для Юры и Лары — это своего рода искусство, причем высокое
искусство. Юрий Андреевич боготворит Ларису Федоровну, и даже ревность у
него может вызвать лишь что-то низкое и далекое. Он принимает любовь только
близких по духу людей, любовь порочную, низменную он отвергает. «Мне
кажется, сильно, смертельно, со страстью я могу ревновать только к низшему,
далекому. Соперничество с высшим вызывает у меня совсем другие чувства.
Если бы близкий по духу и пользующийся моей любовью человек полюбил ту же
женщину, что и я, у меня было бы чувство печального братства
с ним, а не спора и тяжбы. Я бы, конечно, ни минуты не мог делиться с ним
предметом моего обожания. Но я бы отступил с чувством совсем другого
страдания, чем ревность, не таким дымящимся и кровавым. То же самое
случилось бы у меня при столкновении с художником, который покорил бы меня
превосходством своих сил в сходных со мною работах. Я, наверное, отказался
бы от своих поисков, повторяющих его попытки, победившие меня»1.
Мне кажется, эти слова очень хорошо показывают силу и высоту
чувств Юрия к Ларе. Живаго не ревнует ее к Антипов, он понимает, принимает,
и, самое важное, разделяет ее чувства. Чувства долга, ответственности, и
нежной привязанности. Лариса Федоровна говорит Юрию Андреевичу, что «если
бы Стрельников снова стал Пашенькой Антиповым», то она бы «на ко-
ленях ползком приползла» в их дом. «Все бы встрепенулось во мне. Я бы не
устояла против зова прошлого, зова верности. Я пожертвовала бы всем, даже
самым дорогим. Тобою. И моею близостью с тобой, такой легкой, не
вынужденной, саморазумеющейся... Это тот же голос долга, который гонит тебя
к Тоне».2
Юра, еще мальчик, впервые увидевший Лару, еще девочку в
ученическом платье, понял, почувствовал всю ее прелесть, всю ее
женственность, всю силу ее любви, ее страстность, стихийность. С первой
встречи она заронила в него «свет очарования», — как говорит сам Юрий
Андреевич. «Когда ты тенью в ученическом платье выступила из тьмы номерного
углубления, я, мальчик, ничего о тебе не знавший, всей мукой отозвавшейся
тебе силы понял: эта щупленькая, худенькая девочка заряжена, как
электричеством, до предела, всей мыслимою женственностью на свете. Если
подойти к ней близко или дотронуться до нее пальцами, искра озарит комнату
и либо убьет на месте, либо на всю жизнь наэлектризует магнетически
влекущейся, жалующейся тягой и печалью... Все мое существо удивлялось и
спрашивало:
если так больно любить и поглощать электричество, как, вероятно, еще
больнее быть женщиной, быть электричеством, внушать любовь».1
Лариса Федоровна освещает путь Юрия Андреевича. С детства она
заронила в его душу «свет очарования», она разделила с ним тяготы жизни в
его зрелые годы, и она же стояла у «конца его жизни» — Лара пришла
проводить Юрия в последний путь.
Любовь Ларисы Федоровны и Юрия Андреевича и была тем, что их
объединяло, роднило. Их любовь была «вольная, небывалая, ни на что не
похожая!..»2
Через эту стихию, через любовь Юрия и Лары, автор раскрывает
многие прекрасные черты характера героев. Он показывает их внутреннюю силу,
готовность пожертвовать своей любовью, своим счастьем ради спасения, ради
покоя и благополучия друг друга. Герои не могли не любить. Нелюбовь
— это болезнь. Юрий, Лара, Тоня — они остерегаются, боятся этой болезни?
«Из одного страха перед тем, какое унизительное, уничтожающее наказание
нелюбовь, я бессознательно остереглась бы понять, что не люблю тебя. Ни я,
ни ты никогда этого бы не узнали. Мое собственное сердце скрыло бы это от
меня, потому что нелюбовь почти как убийство, и я никому не в силах была бы
нанести этого удара»1, — пишет в письме Юрию Андреевичу Антонина
Александровна.
Но Юрию, Ларе, Тоне, Марине не страшна эта болезнь. Такие богатые
душой личности, как они, не любить не могут, любовь у героев в крови. Для
них любовь — это жизнь. Их любовь — высокое, горящее, жертвенное чувство.
Она облагораживает их самих и предмет их любви. Страницы, на которых
изображена любовь Юрия, Тони и Лары, являются, как мне кажется, одними из
самых прекрасных, трогательных, захватывающих страниц романа.
Но любовь не единственная стихия в «Докторе Живаго». В са-
мом начале мы уже говорили о природных стихиях — вьюге, метели, буране. Эти
стихии проходят через все произведение, и им противостоит стихия огня,
свеча. Они возникают в самом начале романа (буря после похорон матери Юрия,
манящая свеча в окне Камергерского переулка) и сопровождают героев
до конца (гроза в момент гибели Живаго, образ свечи в стихотворении Юрия,
переживший и воскресивший его). Андрей Вознесенский в своей статье «Свеча и
метель» пишет: «Мы видим, как в процессе жизни, в душевной смуте автора,
героя романа, сначала брезжит пламя свечи, увиденное сквозь морозное
окно... Затем ночная, чувственная свеча становится символом его любви к
Ларе. Метель, символ истории, задувает этот одинокий огарок, гибнет
личность, одухотворенность, интеллигент — и, наконец, в финале романа
расцветает чудо классического стихотворения «Свеча горела», без света
которого уже нельзя представить нашей духовной культуры».1
На протяжении всего произведения идет как бы противопоставление:
свеча — метель, свет — тьма, жар — холод, жизнь — смерть. Свет свечи, как
символ страсти, — это стихия огня, несущего тепло, добро, свет, жизнь,
любовь. Снег, вьюга, метель — стихия холода, несущего зло, тьму, страдания,
смерть.
Революция — стихия. Ее нельзя избежать, нельз
| |  скачать работу |
Обзор литературы, посвященной жизни и творчеству Б.Л. Пастернака |
