Символика заглавий книг А. А. Ахматовой
насильственная смерть: пень ассоциируется прежде
всего с делом лесоруба или вмешательством стихии"[80]. "Погибшая ива есть
свидетельство разрушенной цепи времени, "разорванной связи" с миром
исторической и культурной преемственности"[81].
"Ахматова, избирая для эпиграфа полустих "И дряхлый пук дерев",
внутренне его преобразует, насыщает принципиально новым содержанием. В
конце эпиграфа она вместо полагающегося многоточия ставит точку. Это не
случайность. Ставя точку на место ожидаемого многоточия, Ахматова
ограничивает, локализует смысл эпиграфа, вычленяет единственно нужный ей
оборот…, фиксирует на этом обороте читательское внимание. В контексте
пушкинской элегии "дряхлый пук дерев" есть объект наблюдения, на что
указывает форма винительного падежа ("… и увижу я дряхлый пук дерев…").
Эпиграф у Ахматовой автоматически воспринимается как субъект
действия. Рядовая в пушкинском контексте деталь выводится за пределы
эстетической системы элегии и приобретает черты символа"[82].
Книга названа "Тростник". Этот образ непосредственно нашел свое
отражение в упоминавшемся выше стихотворении "Надпись на книге". В нем
тростник наконец-то зазвучал. После многолетнего молчания он наконец-то
ожил: голосом Ахматовой-поэта заговорило время, оно требовало, чтобы
происходящее было запечатлено (это был период начала второй Мировой войны),
чтобы было воспето ее голосом.
Итак, что же такое тростник?
Тростник – образ многозначный, занимающий одно из важных мест в философии,
мифологии, литературе. Это символ творчества и высочайшей цены за него. Для
примера можно вспомнить миф о фригийском сатире Марсии, лишившемся жизни,
научившись играть на тростниковой флейте и решив посоревноваться в
мастерстве с самим Аполлоном; свирель Пана, изготовленную из тростника, в
которую превратилась преследуемая козлоногим нимфа Сиринга; образ флейты,
изготовленной из собственного позвоночника в поэме В. Маяковского "Флейта-
позвоночник"; образ флейты "Крысолова" М. Цветаевой; образ флейты,
олицетворяющей искусство, призванное соединить "двух столетий позвонки" в
стихотворении О. Мандельштама "Век".
Заглавный образ книги Анны Ахматовой связан и с библейским
уподоблением слабого, неверующего человека хрупкому и ломкому тростнику,
ставшему источником сравнения человека – "слабейшего из творений природы" –
с "мыслящим тростником"
Заглавие шестой книги несет в себе и мотив разоблачения тайного
злодейства, связанного с сюжетом стихотворения М. Ю. Лермонтова "Тростник",
в котором тростник, превращенный рыбаком в дудку, голосом человека поведал
об убийстве девушки. У Лермонтова – "говорящий тростник".
В имени книги Ахматовой звучит мотив "отчаянного протеста" "мыслящего
тростника", нарушающего "невозмутимый строй" гармонии природы из стихов Ф.
Тютчева "Певучесть есть в морских волнах…".
"Культурологическая насыщенность этого символа – не цель, а средство
для Ахматовой. Поэт подключает всю энергию традиции, энергию чужого слова
для того, чтобы отчетливее сказать свое. Практически все стихотворения
книги "Тростник" связаны с прошлым, с воспоминаниями, мемуаристикой поэта,
с поминовением усопших, безвозвратно изменившихся, исчезнувших – человека,
места и времени, традицию которых и рассказывает голос ожившего тростника.
Мужество, с которым А. Ахматова ведет речь о "залетейских тенях", сравнимо
лишь с непреклонностью этого растения, пригибаемого ветром, но неустанно
тянущегося вверх. Муза А. Ахматовой – "с дудочкой в руке", а не с лирой.
Дудочка или цевница – традиционные эмблемы поэзии, в отличие от лиры,
приводятся в действие не только пальцами, требующими технической беглости,
но и дыханием. Дыхание – это звучание души. Пение тростника – это, по сути
дела, выдувание жизни из поэта, выпускание его духа, смерть. Такой счет
предъявляет Муза к Ахматовой"[83].
Таким образом, символика заглавия "Тростника" говорит нам о стойкой,
непреклонной, сильной позиции автора в данной книге.
§7. "СЕДЬМАЯ КНИГА".
На протяжении всего творческого пути Ахматовой видно ее "упрямое
мужество" и глубокая вера в грядущее "восстание из пепла". С этим
стремлением в 40 – 60-е годы связано для поэта создание "Седьмой книги",
введенной, в частности, в план двухтомного собрания сочинений 1962 года.
Замысел, касающийся этой книги, осуществился. Но существуют различные точки
зрения на нее.
Одни выделяют ее в качестве самостоятельной, другие – нет.
Мы в своей работе будем считать "Седьмую книгу" именно седьмой,
самостоятельной (вслед за Н. Гончаровой и В. Черных) и, следовательно,
проанализируем ее.
Каким же образом Ахматова пришла к "Седьмой книге", как изменялся
ход работы? Рассмотрим это.
"Седьмым по счету (то есть следующим после сборника "Из шести книг")
был "Нечет" (1946), что было заявлено уже в его титульном листе (РГАЛИ).
Характерно, что ташкентский сборничек 1943 года и одновременно с "Нечетом"
подготовленные к изданию сборники "Стихотворения. 1909 – 1946" и
"Стихотворения. 1910 – 1946" в счет автором не берутся. Так же не
становятся "седьмыми" и вышедшие после долгой паузы "Стихотворения" 1958 и
1961 годов. Зато в 1962 году Ахматова начинает составлять план нового
"Нечета" и снова называет его "седьмым сборником". Очевидно, речь идет не о
простой хронологии. Работа над "Нечетом" 1962 года не была доведена до
конца; стихи, подготовленные к нему, в виде "седьмой книги" вводятся в план
двухтомника, а в следующем, 1963 году начинается работа над новым "седьмым
сборником" – "Бегом времени". Ранний вариант этого сборника не прошел
цензуру, но в официальном "Беге времени", вышедшим в 1965 году,
значительный раздел назван "Седьмой книгой". Однако сам "Бег времени"
"седьмым сборником" уже не назван"[84].
Для Ахматовой "Седьмая книга" становится знаком итога, рубежа.
"Седьмая книга" – это квинтэссенция творческого и философского пути поэта,
которую она упорно старается воплотить в книге. "Отсюда полное
игнорирование проходных, официозных сборников и счет "по крупной": по
книгам-вехам. Судя по планам, Ахматова долго шла к своей "седьмой книге",
пытаясь превратить в нее издания 50 –60-х годов, но по независящим от нее
обстоятельствам этому не суждено было исполниться"[85].
Почему же Ахматова не дала книге какого-либо иного заглавия, а так и
оставила – "Седьмая книга"? Это не лишено существенного значения.
Число 7 не раз возникает в позднем творчестве поэта. "Человек глубоко
религиозный, она не могла не знать его древнего сакрального значения.
Культурно-философские истоки почитания этого числа уходят вглубь
времен"[86]. "Магическое число" 7… характеризует общую идею вселенной,
константу в описании мирового древа, полный состав пантеона, число
сказочных героев-братьев (ср. "Семь братьев", "Семь Симеонов" и сестер и т.
п.), число дней праздников, количество цветов спектра, тонов в музыке,
основных запахов стереохимической теории, константу, определяющую объем
человеческой памяти и т. п. В некоторых культурно-языковых традициях
существует семиричная система счисления и / или число 7 выступает вообще
как наиболее употребительное число, характеризующее почти универсально все,
что исчисляется в мифоэпическом космосе"[87]. Число 7 воплощает в себе
некое мировое равновесие, гармонию. И именно достижение этого – конечная
цель "поэтического странствия" Анны Ахматовой.
"В "седьмой сборник" Ахматова вводила наиболее значимые гражданские,
философские, лирические стихи и поэмы 40 – 60-х годов – "Поэму без героя",
"Реквием", "Путем всея земли", стихи 30-х годов, примыкающие к "Реквиему",
"Сожженную тетрадь", то есть, собственно, все ключевые произведения своего
позднего творчества. В черновых записях 1962 года к сборнику "Бег времени"
имеется титульный лист, сделанный рукой автора: "Бег времени. Седьмая
книга. 1961 [Моя книга]". … Интересно, что и "Ленинградских элегий" было
семь, и седьмая, недописанная, - элегия о молчании поэта, не принимающего
постыдной действительности, - была сущностной, основной в цикле:
Их будет семь – так я решила,
Пора испытывать судьбу…
В 60-е годы создавались наброски к неосуществленному циклу "Семисвечник"; в
"Поэме без героя" упоминается о вывезенной автором из блокадного Ленинграда
Седьмой симфонии Шостаковича; эпиграф к "Бегу времени" гласит о падении
"седьмой завесы тумана", той, "за которой приходит весна"[88].
Композиция "Седьмой книги", которую задумала создать Ахматова, должна
была быть следующей:
| |  скачать работу |
Символика заглавий книг А. А. Ахматовой |
