Символика заглавий книг А. А. Ахматовой
"от вереницы четверостиший, становящейся как бы
введением в книгу, через пронизанные памятью и верностью "Стихи разных
лет", "Венок мертвым", "Реквием" и "Стихи тридцатых годов" к философской
лирике "Ташкентских страниц" и суровым "Ленинградским элегиям". После этого
открывается трагическая любовная тема "Сожженной тетради", крайне важная
для поэта проблематика цикла "Тайны ремесла" и "стихи последних лет", а
затем – вершина: внутренне связанные между собой "Путем всея земли" и
"Поэма без героя"[89].
В двухтомнике сочинений А. Ахматовой, составленном В. А. Черных
(1990)[90], последовательность стихов и циклов, входящих в рассматриваемую
книгу, иная.
Как у Ахматовой, так и у Черных, хронологический принцип расположения
циклов стихов внутри задуманной книги, нарушен. Быть может, такое
расположение позволяло ей создавать драматическую картину личности в мире.
"Не случайно в черновых записях к сборнику "Нечет" (1962) мы находим помету
– "завещание": "Прошу мои стихи никогда в хронологическом порядке не
печатать…"[91].
"На страницах "Седьмой книги" вместо переходящего из одного сборника
в другой перечня "наизусть затверженных" стихов 10 –20-х годов перед нами…
предстает зрелый поэт-философ и гражданин, не оставшийся в стороне от
великих потрясений, выпавших на долю его Родины, разделивший судьбу своего
народа и своего трагического поколения, на собственном опыте познавший
"ужас, который был бегом времени когда-то начерчен"[92].
"Седьмая книга", как мы видим, - это завершающий этап творческой
эволюции А. Ахматовой, в ходе которого происходит расширение, углубление
символики значений, тематики стихотворений, заданных в предыдущих книгах.
Ведущими темами поэзии Ахматовой по-прежнему остаются темы любви,
творчества, дружеской привязанности, трагического времени, памяти. Они
представлены в "Седьмой книге" целыми циклами, что, может быть, указывает
на то, какое огромное значение имеет каждая из них для Ахматовой и
литературы в целом. Также происходит укрупнение проблематики ее поэзии,
иной становится лексика, интонация, по-новому звучит голос поэта.
"Появилась мудрость не только любящей и горюющей об утрате любви женщины,
но мудрость Поэта"[93], горюющего о страшных последствиях истории.
Любовь как один из главнейших объектов созерцаний и переживаний
поэтов всех времен получает у Ахматовой наивысшее воплощение в циклах
любовной тематики, таких как "Cinque" (1945 – 1946) и "Шиповник цветет"
(1946 – 1964).
В стихах указанных циклов любовь из реального чувства превращается в
нечто неземное, потустороннее. Лирическая героиня находится на грани между
сном и явью: "и время прочь, и пространство прочь", - утверждает она. И
именно там, в несуществующем мире (ночь, сон, зазеркалье) происходит
встреча героини с возлюбленным:
И какое кромешное варево
Поднесла нам январская тьма?
И какое незримое зарево
Нас до света сводило с ума?
( "Cinque", 5, 1946, стр. 226).
Или:
Обещай опять прийти во сне.
Мне с тобою как горе с горою…
Мне с тобой на свете встречи нет.
Только б ты полночною порою
Через звезды мне прислал привет.
( "Шиповник цветет": "Во сне", 1946, стр. 228).
Или:
Как сияло там и пело
Нашей встречи чудо,
Я вернуться не хотела
Никуда оттуда.
Горькой было мне усладой
Счастье вместо долга,
Говорила с кем не надо,
Говорила долго.
Пусть влюбленных страсти душат,
Требуя ответа,
Мы же, милый только души
У предела света.
( "Шиповник цветет": "Другая песенка", 1956, стр. 228).
Для героини Ахматовой любовь как воплощение бушующей страсти утрачивает
силу и значение, столь существенные для большинства представителей рода
человеческого и для нее в раннем творчестве. Более близким и приемлемым
становится такое состояние, переживание любовного чувства, когда важно не
телесное единение, а слияние душ, понимание взгляда, каждого внутреннего
движения избранного сердцем человека:
Таинственной невстречи
Пустынны торжества,
Несказанные речи,
Безмолвные слова.
Нескрещенные взгляды
Не знают, где им лечь.
И только слезы рады,
Что можно долго течь.
Шиповник Подмосковья,
Увы! При чем-то тут…
И это все любовью
Бессмертной назовут.
( "Шиповник цветет": "Первая песенка", 1956, стр. 228).
Тема творчества как наивысшего служения Богу и людям вылилась на
страницы "Седьмой книги" стихами цикла "Тайны ремесла" (1936 – 1960).
Творчество у Ахматовой – это всегда самоотдача, жертва чем-то дорогим. Но
без всецелого приношения себя во имя других существование для Поэта
прекращается. Творчество – добровольная жертва во имя Жизни:
… тайное бродит вокруг –
Не звук и не цвет, не цвет и не звук, -
Гранится, меняется, вьется,
А в руки живым не дается.
Но это!.. по капельке выпило кровь,
Как в юности злая девчонка-любовь,
И, мне не сказавши ни слова,
Безмолвием сделалось снова.
И я не знавала жесточе беды.
Ушло, и его протянулись следы
К какому-то крайнему краю,
А я без него… умираю.
( "Последнее стихотворение", (?), стр. 199).
Цикл "Венок мертвым" вобрал в себя стихи, связанные с темой верности,
памяти, поколения. Сквозь строки стихов цикла на нас смотрят лица И.
Анненского, М. Булгакова, Б. Пильняка, М. Зощенко, Н. Пунина. Все эти люди
вместе с А. Ахматовой – одно единое поколение, которое "мало меду вкусило",
прошло "страшный путь".
Друзья ушли…
…И вот
Только ветер гудит в отдаленье,
Только память о мертвых поет.
Наше было не кончено дело,
Наши были концы сочтены,
До желанного водораздела,
До вершины великой весны,
До неистового цветенья
Оставалось лишь раз вздохнуть…
Две войны, мое поколенье.
Освещали твой страшный путь.
( "De profundis… Мое поколенье", 1944, стр. 249).
Одиночество Ахматовой1 скрашивается памятью о прошлом и уверенностью во
встрече с ушедшими в день Всеобщего Воскресения.
Тема памяти тесно переплетена с темой времени, страшного и
беспощадного (цикл "Ветер войны"). Ведь именно полная бедствий и трагедий
история России сделала поколение Ахматовой невольным свидетелем и
участником этого хаоса. Цикл "Ветер войны" (1941 – 1945) включает стихи,
явившиеся откликом Ахматовой на события Великой Отечественной войны, где
русский народ выступил героем с мировым именем. Но через какие испытания
пришлось пройти!
Птицы смерти в зените стоят.
Кто идет выручать Ленинград?
Не шумите вокруг – он дышит,
Он живой еще, он все слышит:
Как на влажном балтийском дне
Сыновья его стонут во сне,
Как из недр его вопли: "Хлеба!" –
До седьмого доходят неба…
Но безжалостна эта твердь.
И глядит из всех окон – смерть.
( "Птицы смерти в зените стоят", 1941, стр. 205).
Люди, представители творческих профессий, на протяжении всего этого
чудовищного отрезка истории при помощи музыки, стихов, живописных полотен
пытались вселить в людей дух бодрости, уверенности в своих силах,
жизнелюбия; к их числу смело можно отнести Анну Ахматову, которая "о победе
пела", которая "победе навстречу, обгоняя солнце, летела".
"Седьмая книга" написана в последние десятилетия жизни Ахматовой;
поэт все это время как бы предчувствовал, пророчествовал свою собственную
смерть, причем скорую. На это повлияло многое: болезнь, преследовавшая
Ахматову на протяжении всей ее жизни, трагический личный опыт и жизненный
опыт близких:
И комната, в которой я болею,
В последний раз болею на земле,
Как будто упирается в аллею
Высоких белоствольных тополей.
А этот первый – этот самый главный,
В величии своем самодержавный,
Но как заплещет, возликует он,
Когда, минуя тусклое оконце,
Моя душа взлетит, чтоб встретить солнце,
И смертный уничтожит сон.
( "Смерть", 3, 1944, стр. 213).
Предчувствие собственного конца наталкивает человека на череду философских
размышлений и вопросов: что есть смерть, есть ли жизнь после смерти,
существует ли Высший судья? Что сделано мной в этой жизни? Какова будет
память обо мне?
Пытаясь дать ответы на подобные вопросы, Ахматова перелистывает
страницы собственной жизни, размышляет о не
| |  скачать работу |
Символика заглавий книг А. А. Ахматовой |
