Достаевский.Ф.М.
Другие рефераты
Достоевский (Федор Михайлович) — знаменитый романист, род. 30 окт.
1821 г., в Москве, в здании Марьинской больницы, где отец его служил штаб-
лекарем. Мать, урожденная Нечаева, происходила из московского купечества
(из семьи, по-видимому, интеллигентной). Семья Д. была многочисленная
(всех детей было 7; Федор — второй сын), а средства небольшие. Жизнь в
семье шла очень однообразно: удовольствия и гости составляли большую
редкость. В маленькой казенной квартире дети проводили большую часть
времени на глазах родителей; азбуке научила их мать. Позднее к старшим
мальчикам ходили два учителя: диакон для Закона Божия и M-lle Сушард
(впоследствии Драшусова) для французского языка. Отец пользовался всяким
случаем, чтобы сообщать детям полезные сведения; он был очень суров и
требователен и хотя никогда не бил детей, но сыновья боялись его. Он часто
повторял детям, что он человек бедный, что они сами себе должны пробивать
дорогу. Д. был ребенок очень живой, первый выдумщик в играх и шалостях. Он
учился хорошо и рано начал читать. Ему шел 11-й год, когда родители его
приобрели в Тульской губернии небольшое имение, где стали проводить летние
месяцы. До тех пор он знал из «природы» только больничный сад да Марьину
рощу; но о «народе» он уже имел некоторое понятие через няню, а особенно
через деревенских кормилиц, которые рассказывали ему страшные сказки. Дом
в деревне был маленький и мальчики все время проводили на воздухе и в
поле, часто среди крестьян. Это было лучшее время в жизни Д. В 1834 г. он
поступил с братом Михаилом в известный пансион Чермака. В пансионе братья
особенно увлекались уроками словесности, а дома все время отдавали чтению.
Д. перечитал не один раз историю Карамзина, повести его же, Жуковского,
ряд романов В. Скотта, Загоскина, Лажечникова, Нарежного, Вельтмана, а
Пушкина оба брата знали почти наизусть. О. Д. шел 166 год, когда он
лишился матери; через несколько месяцев отец отвез его в СПб. и.
определил, в начале 1838 г., в инженерное училище, одно из лучших учеб.
заведений того времени. Но для Д.: трудно было и выдумать условия
антипатичнее тех, в какие он был там поставлен. Нервный, впечатлительный,
болезненный, он не мог примириться с военной дисциплиной и шагистикой; для
чертежей у него не хватало терпения; к математике сердце его совсем не
лежало. Мнительность отца совсем не приучила его к товариществу, а с
братом он должен был расстаться; состоятельность большинства товарищей
доставляла не имевшему никаких карманных денег, самолюбивому Д.
унизительное страдание. 17-ти-летний юноша держится особняком от класса,
приобретает репутацию нелюдимого чудака. У него развивается мучительное
для него самого самолюбие; природная впечатлительность, скрываемая от
окружающих, доходит до крайней степени. В 1841 г. Д. произведен в офицеры;
в 1843 г., по окончании полного курса, он зачислен на службу при с.-
петербургской инженерной команде и командирован в чертежную инженерного
департамента. И в офицерских классах училища, в потом на действительной
службе он продолжает свою отшельническую жизнь, изводя себя над чтением и
над попытками творчества. Из его писем к брату видно, что уже в 17 лет он
весь ушел в литературу, даже до некоторого извращения мыслей и языка. Вот,
наприм., что прочитано им в короткие летние вакации: «Весь Гофман, русский
и немецкий (т. е. не переведенный Кот Мур), почти весь Бальзак, Фауст Гете
и его мелкие стихотворения, история Полевого, Уголино, Ундина, В. Гюго,
кроме Кромвеля и Эрнани». Глубоко знаменательно соединение двух таких
противоположностей, как чистокровный романтик и фантаст Гофман и реалист
Бальзак. К этим двум именам следует прибавить еще третье — Жорж Занда,
романами которой Д. зачитывался около того же времени. Через много лет (в
«Дневнике Писателя») вспоминает он, что после чтения Ускока всю ночь
провел в лихорадке. Он восхищается Зандом за то, что она «проповедует
красоту в милосердии, терпении и справедливости», за то, что она
предчувствует более счастливое будущее человечества. Он бредит Шиллером,
знает сонеты Шекспира, цитирует наизусть не только Гоголя и Грибоедова, но
и Расина с Корнелем, которых сравнивает с Гомером; интересуется критикой и
историей литературы. И выйдя в офицеры, Д. бредит одной литературой.
Голова его переполнена планами изданий своих и чужих переводов; ими
мечтает он уплатить свои долги и даже нажиться; он и любимого брата
убеждает поддерживать увеличивающуюся семью литературными трудами. Можно
думать, что на сцену русской литературы выходит какой-то литературный
промышленник. Но Д. сам себя обманывает: дело совсем не в деньгах, а в
страстном влечении к литературной деятельности.
Осенью 1844 г. Д. подает в отставку. Он намерен жить литерат. трудом
и «адски работать». Переписав свою первую повесть, он уже сравнивает себя
с Пушкиным и Гоголем и также, как они, желает «крепиться и не писать на
заказ». Он жалеет, что будет принужден отдать свое первое произведение в
«Отеч. Зап.», «разумеется, за бесценок», но утешает себя тем, что его
прочтут по крайней мере 100000 человек и что через месяце он выпустит
повесть отдельной книжкой: «ее купят все, кто покупает романы». В мае 1845
г. Д. отдал свою повесть не в «Отеч. Зап.», а, по указанию Д. В.
Григоровича, Некрасову, собиравшемуся печатать «Сборник». Впечатление,
произведенное ею на Некрасова, Григоровича, Белинского, было потрясающее.
Белинский приветствовал его словами: «Вам правда открыта и возвещена, как
художнику, досталась, как дар; цените же ваш дар, оставайтесь верны ей и
будете великим художником». Это была самая восхитительная минута во всей
молодости Д.; в каторге он вспоминал о ней и укреплялся духом. Позднее
члены того же литературного кружка далеко не с таким восторгом говорили о
«Бедных людях». Последующие произведения Д. Белинский называл «нервическою
чепухой» и с свойственной ему стремительностью готов был совсем
разжаловать его из крупных писателей. Повесть написана истинным, хотя еще
и мало опытным художником. На первом плане для него не красота и сила, а
верность впечатления. Оттого его повесть местами и кажется растянутой,
скучной, как часто бывает скучна и однообразна сама жизнь. Но автора
нельзя считать реалистом чистого типа, простым наблюдателем жизни; он
берет не средних людей, а людей особенных, именно несчастных и забитых, и
в то же время с самой тонкой душевной организацией; он исследует их душу
до крайней ее глубины, в моменты особенно сильного ее возбуждения. Он
действует анализом, а не синтезом, как он сам говорит со слов Белинского.
Успех, выпавший на долю «Бедных людей», мог бы вскружить голову и самому
флегматичному, вполне зрелому человеку; болезненно самолюбивый Д. был
возбужден им до крайней степени. Планы самые грандиозные так и кипят в его
голове. Не кончив одной работы, он хватается за несколько новых. В каждом
последующем произведении он мечтает сделать огромный шаг вперед, «заткнуть
за пояс» и самого себя, и всех других. До своего ареста в 1849 г. Д., по
прежнему страшно много читавший, написал десять повестей, не считая
множества набросков и вещей неоконченных. Самая обширная из повестей,
непосредственно следующая за «Бедными людьми» — «Двойник» («Отеч. Записки»
1846 г.). Это одна из наиболее тяжелых, мучительных вещей Д. для чтения и
одна из самых характерных по содержанию. Как «Бедные люди»— «Шинелью», так
«Двойник» вдохновлен «Записками сумасшедшего» Гоголя, но отличается от них
крайнею растянутостью и несравненно более глубоким анализом. В следующих
повестях: «Прохарчин» («От. Зап.», 1846 г.), «Слабое сердце» (т. же, 1848
г.), «Чужая жена» (т. же, 1848 г.), «Роман в 9 письмах» («Совр.», 1847
г.), «Ревнивый муж» («От. Зап.», 1848 г.), «Честный вор», («Отеч. Зап.»,
1848, под заглавием: «Рассказы бывалого человека»), «Елка и Свадьба» («От.
Зап.», 1848 г. — наиболее стройное и изящное его произведение этого
периода), Д. изучает тот же чиновничий мир, на который натолкнул его
Гоголь; но он идет дальше учителя в двух отношениях. Типы у него гораздо
разнообразнее: рядом с жалкими, придавленными до отупения или
опустившимися до беспробудного пьянства «чиновниками для письма» и
надутыми до потери человеческих чувств «их превосходительствами», он
выводит и чиновников средней величины, обеспеченных материально и
претендующих на бонтонность, и болезненно-чувствительных мечтателей вроде
Васи («Слабое сердце»), и грубоватых на вид, но счастливых чужим счастьем
людей в роде Аркадия (там же). Во-вторых, Д. глубже исследует эти типы и
их душевные движения и создает интереснейшие психические этюды, то ужасные
по своей нагой беззастенчивости, то глубоко, до болезненности
трогательные, но никогда не достигающие художественной ясности, прелести и
законченности повестей Гоголя.
Особую группу представляет «Хозяйка» («От. Зап.», 1847), «Белые ночи»
(«От. Зап.», 1848) и «Неточка Незванова» («От. Зап.», 1849). Это — не
физиологические картины служащего Петербурга, а первые наброски
пробуждающегося творчества крупного художника. В руке его пока нет
верности и твердости; он еще не может найти надлежащего тона; образ
| |  скачать работу |
Другие рефераты
| 
