Генезис и поэтика демонологических образов в романе Михаила Булгакова
светлого и мрачного миров, о душе умершего (резко противопоставляемой телу)
– в сочетании с возникновением идеи загробного суда и загробного воздаяния
сравнительно позднего происхождения. В канонических ветхозаветных текстах
подобные моменты практически отсутствуют. В каноне Нового завета
предупреждение об угрозе страшного суда и ада занимает важное место, но
детализация адских мучений отсутствует.
Ад определяется как «мука вечная» (25, 46), «тьма внешняя» (8, 12 и
др.; по церковно-славянскому «тьма кромешная»). Пребывание в аду – это не
вечная жизнь, хотя бы в страдании, но мука вечной смерти. Это не образ
пытки, а образ умерщвления. Наиболее устойчивая конкретная черта ада в
Новом завете – это упоминание огня, символический характер которого выявлен
через очевидную цитатность соответствующих мест: уподобление ада «печи
огненной» (Матфей 13, 42) соотносится с контекстом популярных идей о каре,
которой были подвергнуты Авраам и гонители трех отроков, а образ ада как
«озера огненного и серного» (Апокалипсис 20, 10; 21, 8).
Символика огня получает особенно глубокие измерения, поскольку огнь –
это метафора для описания самого бога: Яхве – «огнь поядающий»
(Второзаконие 4,24, цитируется в Новом завете – Евр. 12,29); явление духа
светлого – «разделяющиеся языки, как бы огненные» (Деяния 2,3); причастие
сравнивается в православных молитвах с огнем, очищающем достойных и
опаляющих недостойных. Отсюда представление, что нет какого-то особого
адского огня, но все тот же огонь и жар бога, который составляет блаженство
достойных, но мучительно жжет чуждых ему и холодных жителей ада.
Такое понимание ада не раз возрождалось мистическими писателями
средневековья. Однако одновременно создаются чувственно-детализированные
картины ада и мучений, рассчитанные на устрашение массового воображения.
Ад рисуется как застенок Божественной юстиции, в которой царствует
сатана с бесами (чертями) в роли усердных палачей, как место чувствительных
пыток, применяемых за различные категории грехов по некоему потустороннему
кодексу: клеветники, грешившие языком, за язык и подвешены; лжесвидетели,
таившие в устах ложь, мучимы огнем, наполняющим им рот; ленивцы, которые в
неурочное время нежатся в постели, простерты на ложах из огня. Эти
подробности в изобилии содержатся в многочисленных апокрифах и «видениях» -
от раннехристианского «Апокалипсиса Петра» (начало II в.) и «Апокалипсиса
Павла» (различные тексты от II или III в. до V в.) до византийского
«Апокалипсиса Анастасии» (XI или XII в.) и так далее.68
Эта тысячелетняя литературно-фольклорная традиция, содержащая
актуальные отклики на условия народного быта, но консервативная в своих
основаниях, уходит своими корнями в дохристианскую древность; она
унаследовала толику позднеиудаистических апокрифов (например, «Книги
Еноха», II в. до н.э.), направление которой непосредственно продолжила, но
переняла также и мотивы языческих (греческих, отчасти египетских) описаний
загробного мира. Уже само слово с’[pic] (легитимированное греческим текстом
Библии как передача еврейского «шеол») образовывает мост между
христианскими и языческими понятиями.69
Если говорить о картине мира в целом, то ад – часть строения
вселенной, которое представляет из себя трехслойную систему. В центре –
земля, над ней – небеса, под ней – преисподняя. Именно так выглядит картина
вселенной в книгах Ветхого и Нового завета.
К небу, по библейским представлениям прикреплены светила, причем
солнце и луна держатся стационарно и прочно, а звезды могут падать на
землю.
Небо стоит на специальных столбах. Не раз повторяется в ,Библии
определение неба как «тверди». Уже в самом начале истории творения много
раз встречается это слово, которое обозначает не что иное, как небо: «И
назвал Бог твердь небом» (Бытие 1:8).
В библейском тексте говорится не только о небе в единственном числе,
но и о небесах, «о небесах небес». Нигде не сказано, сколько их, этих
небесных сфер, есть лишь одно указание, что их не меньше трех.
Во II послании к Коринфянам апостол Павел сообщает: «Знаю человека во
Христе, который вознесен был до третьего неба. И знаю о таком человеке… что
он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которые человеку нельзя
пересказать» (12:2-4).
Было время, когда рай существовал на земле, но его судьба, после того
как наши прародители были из него изгнаны, остается неизвестной. Ясно лишь,
что на небесах рай имеется и его предназначение заключается в том, чтобы
вознаградить блаженной жизнью после смерти тех людей, которые этого
заслуживают.
Со средним этапом вселенной дело обстоит значительно проще. Здесь с
еще большей силой действуют законы наивно-реалистического восприятия.
Земля, которую видел человек и на которой он жил, выглядела как круглый и
плоский диск, покоящийся под небесным куполом. То, что земля есть диск,
вытекает из текста о боге, который «восседает над кругом земли» (Книга
Исаии, 40:22).70
На чем держится средний этаж вселенной? Один библейский текст гласит,
как указывает И.А. Крывелев, что земля не имеет ни каких подпорок или
фундаментов: в книге Иова сказано, что «бог повесил землю ни на чем»
(26:7).
Но ему противостоит большое количество других текстов,
свидетельствующих о наличии у земли опор. В той же книге Иова бог говорит о
себе, что в свое время он «полагал основание земли» (38:4).
Если земля находится перед нами и поддается прямому визуальному
наблюдению, если небо тоже можно в какой-то мере видеть, то о преисподней
остается только гадать.
В Ветхом завете фигурирует представление, обозначаемое древнееврейским
«шеол», переводимое на русский язык словом «преисподняя». Более или менее
конкретных описаний этого места Библия не дает. Ясно лишь, что находится
оно под землей, что оно мрачное и страшное, заселенное покойниками, что
после своей смерти люди попадают именно туда.
Преисподняя очень глубока. Когда один из персонажей книги Иова хочет
дать представление о размерах бога, он говорит, что бог «превыше небес» и
«глубже преисподней»(11:8). В Ветхом завете еще не сказано, что преисподняя
является местом наказания грешников. Один из текстов отождествляет
преисподнюю с адом (книга Исаии 14:9,15).
Из некоторых ветхозаветных текстов можно сделать вывод о различии
судеб праведников и еретиков, которое заключается в том, что вторые заживо
попадают в преисподнюю, а первые нисходят туда после смерти (Числа, XVI,
30).
Видимо, на этой стадии религиозного развития, делает вывод
исследователь, еще нет четкого представления о разделении функций между
небесным раем и преисподней.
Более ощутимым это разделение становится в средние века, апогея
достигает фантазия в описании ада.
А. Амфитеатров в книге «Дьявол» приводит «Видение» Тундала, которое
дышит самой возвышенной поэзией ужаса:
«Избежав лап бесчисленных демонов, душа Тундала, сопровождаемая
светлым ангелом, достигла сквозь густейший мрак ужасной долины, усеянной
пылающим углем и покрытой небом из раскаленного железа толщиной в шесть
локтей. На эту ужасную крышу непрерывным дождем падают убийцы, чтобы
растаять в ее жару, подобно жиру на сковородке; сделавшись жидкими, они
протекают сквозь металл, как сквозь сукно, и капают на горящие угли внизу,
после чего принимают свой первичный вид, обновляясь для вечного страдания…»
Некоторые описывали ад огромной кухней или трапезной, в которой
дьяволы – повара и едоки, а души умерших – кушанья редкого приготовления.71
Чем больше церковь проповедовала в народе о необыкновенной власти и
злобных ухищрениях дьявола, тем больше порождала страх перед ним, тем
больше отодвигала на задний план самого бога. Церковь насаждала в народе
невежество, что способствовало укреплению веры в дьявола. Большое
распространение получил культ святых. «Жития» святых, которые составлялись
церковными авторами, были приукрашены особыми «подвигами», что выделяло их
из массы верующих. Святые почитались как антагонисты дьявола. Их «жития»
пестрели рассказами о творимых ими чудесах, и прежде всего, о их неустанной
борьбе с дьяволом и бесами. Одна из главных профессий святых - «изгнание
дьявола», причем не только из людей, но и из животных.72
Существующая в народе вера в дьявола, которую церковь широко
пропагандировала, принимала все более фантастический характер и в XIV – XVI
веках переросла в настоящую дьяволоманию.
Глава II. Образ, место и значение Воланда и его свиты в романе Михаила
Булгакова «Мастер и Маргарита».
Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» - замечательное творение
ХХ века. Это интересное произведение, подвергающееся изучению многих ученых
и исследователей.
Мировоззрение Булгакова наиболее полно воплотилось в его «последнем
закатном романе»1, как удивительно окрестил «Мастера и Маргариту» сам
автор.
Автор «закатного романа» вр
| |  скачать работу |
Генезис и поэтика демонологических образов в романе Михаила Булгакова |
