Образ Ив. Карамазова в романе Братья Карамазовы Ф.М. Достоевского
тва путем
временного закабаления был знаком Достоевский, только ли ее подвергает
оценке? “Мыслят устроиться справедливо, но, отвергнув Христа, кончают тем,
что зальют мир кровью, ибо кровь зовет, а извлекший меч погибнет мечом.”
(XXIII, 340).
Достоевский не только предупреждает о невозможности объединиться
силой, но и о убийственной замене Бога - человекобогом, о идее
“сверхчеловека”. Достоевского иногда называют первым, кто поставил проблему
“сверхчеловека”, но это несправедливо. Как считает Фридлендер, он лишь
показал ее последствия, ибо знал о ней из драм Шиллера, поэм Байрона,
произведений Пушкина, романов Бальзака, Гофмана. Мотивы
индивидуалистического “титанизма”, образ личности, одиноко и дерзко
восстающий против освященных веками авторитетов и смиренных моральных
предрассудков “толпы”, имели весьма широкое хождение также в философии
первой половины XIX века от Карлейля до Макса Штирнера. Поэтому в поэме
“Великий Инквизитор” органично сплелись идеи не только марксизма, но и
ницшеанства, философии абсурда.
Подобно Заратустре, Инквизитор провозглашает неравенство людей, их
деление на “высших” и “низших”. “Высшие” приближаются к богам, ибо несут на
себе бремя управления “стадом.”
Два героя заявляют, что свобода для “стада” лишь тяжкое бремя.
Иван в своем нигилистическом бунте идет дальше, подобно
нигилистическим философам, объявляя, наконец, что “все позволено.”
Если бессмертия нет и бытие не имеет смысла, нет также и объективной
нравственности, - заключает Иван. Четкое следствие из всего этого звучит
буквально: “Все дозволено!” Как пишет Лаут, так как объективного
нравственного закона не существует, не может быть ни проступков, ни
преступлений. Любое действие, внушенное моим духом как полезное, есть благо
для меня, если оно ведет к моему удовольствию, будь то даже людоедство.
Каждый может спокойно распоряжаться жизнью и смертью другого, каждому
позволено желать смерти ближнего, если она ему полезна или угодна, - вот
вывод Ивана, сделанный из смерти Бога у бессмысленности мира. Знаменитое
ницшеанское “все позволено!” Как логический вывод из нигилистического
определения мира. Что же понимается под нигилизмом в XX веке? Где его
истоки? Верно ли Достоевский определил это явление?
Нигилизм (от лат. ничто) - в широком смысле слова социально-
нравственное явление, выражающееся в отрицании общепринятых ценностей:
идеалов, моральной норме, культуры. Впервые появившейся у Ф. Якоби понятие,
но в своем действительно культурно-историческом значении оно выступает у
Ницше, который определил нигилизм: “Что обозначает нигилизм? То, что высшие
ценности теряют свою ценность. Нет ответа на вопрос “зачем?”[53]
Непосредственной причиной, вызвавшей нигилизм, является согласно
Ницше, “обезбожение мира”, разложение христианской религии. “Бог умер”
говорит Ницше. И его смерть тотчас обнаружила, что весь тот нравственный
миропорядок, который покоился на религиозном основании, потерял свою опору:
оказалось, что сам человек создал этот миропорядок, а стало быть, сам же
человек может и разрушить его. Однако разложение религиозного сознания
является по Ницше лишь непосредственной причиной нигилистического
умонастроения. Более глубокий источник - в самой христианской религии,
которая расколола мир на потусторонний - истинный, и посюсторонний -
неистинный. После того, как обнаруживается “искусственный характер” этого
высшего мира, нам остается только один “отвергнутый” мир, и это высшее
разочарование ставится ему в счет его негодности. Покончить с христианством
- с его “делением мира на бытие и смысл” - значит согласно Ницше “покончить
и с нигилизмом, что приведет к торжеству новой эры, эры “сверхчеловека”,
для которого нет больше добра и зла”, ибо нет раздвоенности мира.
То же духовное явление отметил и Кьеркегор, назвав его “отчаянием”.
Однако Кьеркегор видит кризис мировоззрения в отсутствии подлинного
христианского мировоззрения. “Отчаяние” Кьеркегора парализует человека, ибо
в этом состоянии обнаруживается, что вся действительность не имеет смысла.
Однако Кьеркегор видит источник “отчаяния” - в “эстетическом” мироощущении
(природное в противоположность нравственному; языческое - истинно
христианскому). В рамках “эстетического”, т.е. “природного” отношения к
жизни, по Кьеркегору, не может быть поставлен вопрос о свободе, ибо
“эстетик”, делающий основным мотивом своего поведения эстетическое
наслаждение, лишь теряет себя и в результате приходит к выводу, что все
есть отчаяние.
В современной западной философии проблема нигилизма разрабатывается
прежде всего в экзистенциализме, особенно Хайдеггером. Во французском
экзистенциализме проблема нигилизма рассматривается как проблема
абсурдности существования и наиболее подробно проанализирована Камю, именно
поэтому мы стараемся разобраться в проблеме нигилизма и бунта, учитывая его
позиции.
В главе “Абсолютное утверждение” Камю рассматривает стадию бунта,
когда доведена до предела : ”мораль - это последняя ипостась Бога, которую
необходимо разрушить, перед тем как отстроить заново. Бога тогда уже нет, и
он уже не является гарантом нашего бытия; человеку надо решиться
действовать, чтобы быть”, - так рассуждает бунтарь, который находится на
этапе нигилистического бунта. Так рассуждает герой Достоевского. Но не
только он, и в этом поразительное видение художника.
У Штирнера “нигилизм самодовольный, - так начинает Камю главу о
бунтарях - нигилистах. У него есть лишь одна свобода - “моя сила” и лишь
одна правда - “сиятельный эгоизм звезд”. Подлинной жизнью является
одиночество, индивидуализм достигает своей вершины.
Он является отрицанием всего, что отрицает индивид, и прославлением
всего, что возвышает индивида и служит ему. Штирнер, по словам Камю, (а как
мы замечали выше Достоевский был знаком, или мог быть знаком с его
философией) стремится дойти до последних границ, хмелея от разрушения.
“Тебя (немецкий народ) похоронят. Вскоре твои братья, другие народы,
последуют за тобой. Когда все они уйдут, человечество будет погребено, и на
его могиле Я, его наследник, наконец-то буду смеяться”[54]. Но пустыня
открыта, говорит Камю, нужно учиться выживать в ней. Ницше начинает свой
поиск. С Ницше нигилизм не только выделяется как понятие, но и становится
пророческим. Вместо методического сомнения Ницше использовал методическое
отрицание, усердное разрушение всего, что еще маскирует нигилизм, идолов,
скрывающих смерть Бога. Хайдегер, который считает Ницше духовным учителем
экзистенциализма, писал: “... истолкование нигилизма сводится к краткому
тезису: “Бог умер”[55]. Ницше восклицает сверхчеловеку: “Вперед! Ввысь! Вы
высшие люди! Только теперь горы человека - Будущего мучится в родах. Бог
умер! Теперь хотим мы - чтобы жил сверхчеловек”[56]. Сверхчеловек, которого
провозгласил Иван - Великий Инквизитор. Они знают, что есть ”чернь”, а есть
“высшие” люди, они знают, что пришел черед управлять им и диктовать свои
условия, ибо нет морали, она умерла со смертью Бога.
И Ив. Карамазов и Заратустра говорят о принципиальном неравенстве
людей, подвергают критик рационалистическую философию, традиционную этику и
христианскую религию.
А. Игнатов и многие другие исследователи сравнивают “черта” Ив.
Карамазова и “сверхчеловека” Заратустры. Критик прибегает к таким
определениям, потому что они “ символизируют те поэтические миры, которые
создали сами писатели и к которым они по-разному относятся: “чертом”
Достоевский произносит однозначный приговор, в то время как родственный
“черту” “сверхчеловек” вызывает у Ницше безграничное восхищение”[57]. И
Ивану Карамазову и Сверхчеловеку Ницше существует Бог или нет, не так уж
важно, хотя они и считают, что его нет.
Главное для них, что вера в Бога вредна, что она порабощает и
парализует. Лучше всего сущность подобного атеизма выразил Кириллов у
Достоевского. На прямой вопрос рассказчика в “Бесах”: “Стало быть, тот Бог
есть же, по - вашему?”, отвечает “Его нет, но Он есть...” (X, 63).
Смысл и высшая цель, считает Игнатов, с которой сверхчеловек Ницше и
черт Достоевского объявили войну христианству, - упразднение морали,
поскольку она обуздывает человека. “Всякому, осознающему уже и теперь
истину... все позволено”, - уверяет черт Ив. Карамазова в горячечном бреду.
(XIV, 343). Тем самым черт излагает основной принцип в воображаемом
универсуме зла, созданном Достоевским: освободившиеся от норм морали
избранники получают одобрение и награждаются привилегией знания. То же и
для сверхчеловека Ницше. Для него также, считает А. Игнатов, аморализм
является атрибутом его превосходства. “Эта книга для немногих - для тех,
кто стал свободным, для кого нет запретов...”[58].
Так у Ницше и До
| |  скачать работу |
Образ Ив. Карамазова в романе Братья Карамазовы Ф.М. Достоевского |
